Жду и верю - Страница 15

Это было слишком жестоко. То, о чем она мечтала! После стольких волнений! Она никак не могла собраться с мыслями, эмоции захлестывали ее. Андре нельзя доверять.

– А это случаем не уловка?

– Нет. – Лицо Андре стало серьезным. – Это реальное предложение.

– Означает ли это, что ты берешь меня на работу? С чего такое волшебное превращение? – допрашивала Эжени.

– Ты плохого мнения обо мне, – сказал он с мягкой укоризной в голосе. – Я ценю тебя как специалиста. У меня только одно сомнение, сможешь ли ты войти в команду и сработаться с людьми. Ты должна понравиться им, а не мне. У меня только один голос. Мы так работаем. У нас демократия.

По лицу Эжени пробежала тень. Она вспомнила, с каким наслаждением Андре рассказывал о покупке их старого дома. Теперь он нанимает ее. Не слишком ли все это похоже на месть? Она будет обшивать его команду, а Андре торжествовать, наслаждаться победой над ее семьей. Ужасный, маленький триумф. Бабушка очень расстроится, если узнает, что она не устроилась на работу. Эжени сжала кулаки.

Хорошее жалованье позволило бы ей забрать Ирен домой и нанять сиделку. Они заколотили бы старый коттедж и переехали бы в новое жилье. Эжени оплатила бы все долги.

В отчаянии она едва не поддалась искушению сказать «да». Но она на миг представила себе перспективу работать под непрестанным давлением со стороны Андре и почувствовала, как ее покидают силы.

– Ты знаешь, вопрос решен. – Она боялась, что вот-вот заплачет. – Мы не можем быть вместе в этом доме. – Она подняла подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. – Мой ответ – нет.

5

– Мне очень жаль, что все, что произошло между нами в прошлом, так на тебя повлияло. – Андре нахмурился и достал пачку сигарет.

– Что ты сказал? – Эжени даже остановилась.

Андре пожал плечами.

– Мне кажется, ты совершаешь большую ошибку. Может быть, ты просто боишься, что я буду относиться к тебе так же плохо, как твоя бабушка относилась к моей матери и ко всем своим рабочим?

Эжени свирепо посмотрела в его сторону, но тут же смягчилась.

– Не смеши меня! – проговорила Эжени. На самом деле больше всего на свете она боялась себя. Своих чувств. Под взглядом Андре она таяла, как масло на сковородке. Она боялась ощущений, которые все сильнее пронизывали ее тело.

– А если это не так, я не вижу никаких препятствий! – Ему стало трудно говорить. – Может, ты волнуешься, что я разбогател нечестным путем?

– Нет, ты как-то приглянулся фортуне…

– Удивительно! С каким презрением ты это сказала!

Эжени сердито поглядела на Андре. Он заслужил ее презрение!

– Как ты не можешь понять! Мы не найдем с тобой точек соприкосновения. И бабушка никогда не переступит порог этого дома, зная, что ты его хозяин.

– Ах вот в чем проблема! Как долго бабушка пробудет в больнице?

– На следующей неделе ее выпишут, если дела пойдут лучше. И если я найду деньги. Мы хотели ее отправить в дом отдыха на время.

– На это время она могла бы поселиться здесь. Ты же знаешь, она любила эти стены.

– Я даже не хочу обсуждать этот вопрос! Это все частности, – сказала она резко. – Главное заключается в том, что ты не нравишься мне, а я тебе. Вот поэтому нам нельзя договориться. Нас ничто не связывает!

– Ты действительно так думаешь? – спросил Андре, разглядывая ее с интересом, – Но это далеко не так! Ты мне кое-что должна, Эжени! За мой позор и унижение.

– Я тебе ничего не должна! – воскликнула она. – Ты сам заработал позор на свою голову!

Он стиснул зубы, чтобы сдержаться.

– Я думаю, мы достаточно взрослые, чтобы пойти на компромисс. Тебе нужна работа. Мне нужна портниха. Даже моя покойная мама говорила, что у тебя особый дар к шитью. – Его голос внезапно стал мягким и задумчивым. Голубые глаза потемнели.

Эжени заметила боль в его глазах прежде, чем он успел ее спрятать. Она не могла не посочувствовать ему. Она знала и любила его мать, Урсулу. Та тоже была неплохой портнихой.

Эжени вдруг подумала, что с Урсулой были связаны лучшие дни ее жизни. Они проводили вместе выходные, обсуждали наряды и ткани.

– Что произошло? Урсула… Когда она умерла?

С отсутствующим выражением Андре смотрел на стол. Хотя Эжени не могла видеть фотографию в серебряной рамке, она поняла, что это фотография Урсулы. Он смотрел на фотографию не отрываясь.

– Она умерла почти сразу после нашего переезда в Грецию. Десять лет и пять месяцев назад, – уточнил он. И добавил слегка охрипшим голосом: – Умирая, она просила, чтобы я отомстил за наш позор…

– О, Андре! – сказала она грустно.

Вот в чем причина его печали! Он чувствовал себя виноватым за унижение матери. Это объясняло его странное поведение. Она представила, каково было отчаяние Урсулы – она умирала в тот момент, когда у сына были такие неважные дела.

Эжени искренне сочувствовала Андре. Его лицо очистилось от злости и негодования. На какое-то мгновение он стал тем человеком, которого она помнила: обожающим и внимательным сыном.

Его темные ресницы были опущены, в позе чувствовалась печаль.

– Мне не хватает ее. И день ото дня все больше.

Эжени не выдержала. Ее всегда трогала его нежная любовь к матери.

Она помнила, что Андре частенько убирался в доме или готовил ужин, если мать плохо себя чувствовала. Причем делал это охотно, поскольку считал работу по дому безделкой и очень беспокоился за здоровье матери.

Эжени не знала, почему Урсула конфликтовала с ее бабушкой. Одно ей было очевидно: никто не мог уговорить Ирен Лантье взять на работу неугодного ей человека. А не любила она Урсулу очень сильно.