Жду и верю - Страница 2

– Ты знаешь, именно здесь когда-то работала моя мать. – Андре указал на старое одноэтажное здание. – Это обувная фабрика.

Воспоминания нахлынули на него. Они причиняли боль даже через столько лет. Здесь ему пришлось пройти через унижения и предательство. Именно поэтому он выкупил обувную фабрику, как только узнал о банкротстве Ирен Лантье. Именно поэтому он выкупил старинный усадебный дом в пригороде Парижа. Ему не терпелось восстановить справедливость и свое светлое имя.

Это все для тебя, мама, подумал Андре. Одна из его целей была достигнута. Теперь казалось, что не так сложно было добиться успеха.

– И что дальше? – проницательная Беатрис догадывалась, что Андре многое недоговаривает.

Он промолчал, внимательно посматривая на спидометр. Они преодолели небольшой холм. Наконец Андре затормозил. Выйдя из машины, он заметил, что руки у него дрожат от волнения. Едва справившись с зажигалкой, Андре прикурил.

Повернув голову, он рассматривал большой старинный особняк, находившийся на холме. Яркое апрельское солнышко приветливо освещало высокий фасад здания. Теперь оно принадлежит ему! От внезапного волнения. Андре стало трудно дышать. Да, такая усадьба свидетельствует о его успехе, о его богатстве. Он действительно разбогател!

Приобретение дома Лантье значило для него больше, чем успешный бизнес в Греции. Много больше, чем его внушительная репутация в Афинах. Андре боялись и уважали многие конкуренты. Воистину он был акулой обувного бизнеса.

Но здесь совершился его маленький личный триумф.

– Мать унизили и выгнали. Совершенно противозаконно. – Его голос дрогнул, в глазах светилась скорбь и боль.

Врач, обследовавший мать, сказал ему, что она не смогла восстановиться после стресса, испытанного ею во время работы у Лантье. Больше всего Андре печалило то, что Урсула не дожила до торжества справедливости. Он безутешно оплакивал ее смерть и дал обет отомстить за ее унижения.

– Мы были связаны с мамой единой цепью событий, изменивших наши жизни. – Он прищурил глаза. – Мы прошли через ад. Я тогда учился в школе, и мне приходилось работать на обувной фабрике в ночную смену. Владелицей фабрики и дома была Ирен Лантье.

Он минуту поколебался. Стоит ли говорить про это Беатрис? Но потом все-таки продолжил:

– Ирен выгнала меня с фабрики за воровство. Она выставила меня вором, хотя я не был ни в чем виноват. Она и ее внучка Эжени были в сговоре! – Андре с трудом выдавливал из себя слова. Было похоже, что он едва сдерживается от гнева, будто вновь переживая стыд и отвращение, испытанные когда-то. Его гордое лицо исказила злобная гримаса.

Беатрис невольно отпрянула, столкнувшись с новой, темной стороной его натуры.

– Я заставлю их извиниться за все, что они сделали, – продолжал он сердито. – Я обещал матери очистить наше имя от клеветы. Это все, что тебе необходимо знать.

– Месть? Это так на тебя не похоже, – рискнула заметить Беатрис.

– Ты не представляешь, через какие унижения они заставили меня пройти. То, что я испытал, в сто раз хуже физической боли. Это все равно что быть прокаженным. Мне наплевали в душу. – Он перевел дыхание, чтобы прийти в себя. – И внучка хороша. Подложила мне деньги, пропавшие у рабочих. Их заработок за выходные. А потом объявила меня вором.

– Откуда ты узнал, что в этом замешана внучка? – Глаза Беатрис расширились от удивления.

– Ирен Лантье мне об этом рассказала.

– Странно, почему девушка так поступила? – Ее греческий акцент стал еще более заметен.

Андре стиснул зубы.

– Из-за обиды. Мы с ней поссорились. Она думала, что я изменял ей в то время, когда мы собирались пожениться. – Его глаза сверкали.

– Я уверена, ты не способен на это!

– Я был настолько шокирован, что не мог оправдываться. Ты можешь представить, что я чувствовал!

– О да. Она хорошенькая? – спросила Беатрис, немного спокойнее.

Андре вспомнил, какие эмоции охватывали его, когда он видел шестнадцатилетнюю Эжени: гибкую, длинноногую, сексуальную. Он грезил о ней ночами. Единственным изъяном был ее длинный нос, вечно являвшийся предметом насмешек в школе.

– Я любил ее, сам не знаю почему. Она была такая прелестная и наивная, так часто меня смешила. А на поверку она оказалась бессердечной маленькой стервой. – Андре пожал плечами.

Чем больше он думал о поступке Эжени, тем больше его охватывала злоба. Нет, он этого так не оставит. Он не знал, где она сейчас, но он найдет ее, найдет во что бы то ни стало. Он превратит жизнь Эжени в ночной кошмар, пока не насладится мщением.

Голубые глаза Андре сверкали. Казалось, из-под насупленных бровей летят золотые искры. По иронии судьбы семья Эжени потеряла и фабрику, и дом. В то время как он, сын уборщицы, выросший в нищете и убожестве, достиг всего, о чем грезил в детстве. А ему еще не исполнилось и тридцати!

Он рассмеялся, закинув голову, подставляя свое лицо под яркие солнечные лучи. Его черные волосы казались бронзовыми. Андре был похож на одного из греческих богов, спустившихся на землю. За десять лет жизни в Греции его оливковая кожа приобрела цвет темного липового меда.

Последняя выходка заставила Беатрис забеспокоиться о душевном здоровье Андре. Она осторожно дотронулась до его подбородка. Ее лицо было так близко, что он не смог удержаться от легкого поцелуя. Они поцеловались в молчании и даже крепко обнялись.

Нельзя сказать, что Андре был бабником. Его возбуждение быстро проходило. И в этом была виновна Эжени. Ни одна женщина в Греции не смогла занять даже маленького уголка в его сердце, все еще принадлежащем ей.